Словно ледяная плеть по хребту, были его слова. Она спросила, сжимая кулаки:

— Скажи, это Ольга? Твоя босоногая?

У-Лэншшш не ответил. Велел страже увести девушку и выставить у ее покоев утроенный кордон.

***

Нервный был день. Много событий.

У-Лэншшш отпил глоточек опалового нектара и усмехнулся, вспоминая подробности. Даже хорошо, что все так проявилось. Мучила ли его совесть, что многие события он сам спровоцировал? Ничуть. Гнойный нарыв не стоит прятать, его надо вскрыть.

Однако, мысли об этой девушке, Алтын, какое-то время не давали ему покоя. У-Лэншшш внимательно наблюдал за ней сегодня, и имел возможность всесторонне оценить ее потенциал. Такой незаурядный характер не должен пропадать даром.

Еще несколько глотков… А потом у него появились кое-какие интересные мысли, как найти ей правильное применение.

Черный Ул Тумен-ге причмокнул и отставил бокал на столик. Так и подмывало заглянуть, как там дела у мальчика, но он не стал. Нескромно подглядывать за тем, что происходит между влюбленным мужчиной и его женщиной.

Откинулся на широкую спинку, заложил руки за голову и неожиданно приятным голосом негромко запел:

…Ты ласкай меня, за водой одну не пускай меня…

Потом покачал головой и пробормотал, проводя кончиком языка по растянутым в хитрой улыбке губам,

— Эх, где моя молодосссть…

Ничего еще не окончено. Дел полно.

И будет еще больше, когда вернется Полоз с молодой женой.

***

А для двоих, оставшихся в Колыбели нагов, ночь уже перевалила за середину.

Скоро должно было настать их первое утро.

глава 33

Наверное, снаружи было уже светло. А том в зеленом гнездышке в самом центре островка, куда он ее принес разомлевшую от ласк и сонную, еще царил мягкий голубоватый полумрак. Цветы вокруг, над головой резные листья.

Первобытный рай. И они. Двое после грехопадения.

Как бы долго ни длилось ночь, она закончилась. Настало утро, а вместе с ним и отрезвление. Больше нельзя было обманывать себя.

Оля еще долго не решалась открыть глаза. Мужчина обнимал ее крепко и одновременно нежно, ей казалось, он не спит. Потому она и лежала, затаившись, старалась не шевелиться и дышать как можно тише.

Отголоски страсти все еще тлели между ними, как угли, едва припопрошенные золой. Казалось, шевельнись, и все снова вспыхнет пожарищем. Он ведь знал, что она не спит, Оля это чувствовала. Зыбкое состояние, в котором они пытались укрыть друг от друга необходимость взглянуть правде в глаза. Все изменится, как только будут сказаны первые слова. Но и оттягивать этот момент было неправильно.

Она невеста Полоза. Неприкосновенна. За это смерть, так сказал У-Лэншшш.

А он… Не просто ее касался. Он касался самой сердцевины ее души. И теперь все. Это как клеймо, останется в ней на всю жизнь. Как с этим жить?

Но надо было уже как-то начать, прежде чем слезы начнут душить ее и она позорно разревется. Сделав над собой усилие, Оля тихо спросила:

— Кто ты?

Молчание. Руки мужчины непроизвольно стиснулись. Он прижал ее к себе сильнее и долгую секунду не отпускал. Потом с неохотой разжал объятия. Встал, отошел к песчаному пляжу и, не оборачиваясь, замер у воды.

Что-то неуловимо изменилось, как будто повеяло холодом. Оля села, подтянув ноги к груди. Было важно, что он ответит. Но мужчина молчал, и между ними повисла странная пуаза. А потом в какой-то момент он голову повернул вполоборота и повел плечами, опуская руки вдоль туловища. Шевельнулись пальцы, как будто он хотел сжать кулаки, но заставил себя сдержаться.

И Оля вдруг поняла, что уже видела эту спину, но при других обстоятельствах.

Но как же так?! Она даже мысленно чертыхнулась. Как же так…

А все сходилось. И эта спокойная уверенная сила, и ощущение, что он… Хозяин этой земли. Царь.

Она невольно подкинулась на месте, выкрикнув:

— Ты… Полоз?! — И тут же осеклась.

Ей показалось, или мужчина действительно напрягся и вздрогнул?

Впрочем, она теперь не хотела ничего анализировать. Тонкой режущей нитью начала просачиваться обида. На себя, на У-Лэншшша, на все. Так глупо. Это оказывается, такая игра. А она за чистую монету…

Удивительно, как быстро исчезает очарование момента, сменяясь горечью и разочарованием. Как будто умерло то волшебное, что между ними было, осталось только чувство использованности. Выходит, не зря она не хотела знать правду? Что ж, уроком будет. Просто досадно, что она оказалась такой доступной.

Досадно и глупо.

Оля стала оглядываться в поисках своей одежды, но одежды нигде не было видно, дополнительный повод для расстройства. Однако она уже почти успокоилась. Вопросы, конечно же, остались, но уже так, просто теория.

— Зачем все это было? — спросила она, обводя рукой пространство. — К чему такие сложности? Маскарад этот.

Отреагировал он не сразу. Медленно повернулся к ней лицом. Кулаки сжаты, но в глазах не было ни капли раскаяния. И неизвестно, чего сейчас Ольга ожидала, насмешки, цинизма, равнодушия, только не той странной решимости.

Она так и замерла, чувствуя себя под его взглядом беззащитной и голой.

И вдруг с ним произошло преображение прямо на ее глазах. Так неуловимо, но удивительно гармонично. Теперь на его месте был змей. Огромный, изумрудно-синий, отливающий бриллиантовыми искрами. Сильное гибкое тело, крупная голова, большие глаза, горящие золотом.

Секунду Змей гипнотизировал Ольгу взглядом, а потом скользнул к ней, обвился вокруг и замер. И она затихла, завороженная невесомыми прикосновениями огромного сильного тела. Мысли как-то сами собой выветрились, ей даже страшно не было. Откуда-то пришла уверенность, что этот Змей не причинит ей вреда.

— А есссли бы я явился к тебе таким, ты приняла бы меня?

Ни слова произнесено не было, чуть подрагивающий голос слышался в ее голове. Так странно, от этого легкого шипения волна мурашек прошла по коже. Он не был ей неприятен, даже наоборот…

— Я… не знаю, — выдохнула с трудом.

— А так?

Новая трансформация. Теперь ее обнимал наг, плотно опутывая хвостом. И это было…. Оля невольно ахнула, глядя в его золотые глаза. Слишком уж неоднозначные ощущения вызывали в ней его ласкающие прикосновения. Трудно было разобраться в себе, она невольно зажмурилась.

— Ответь, — дохнул ей в шею, еще и кончиком хвоста погладил.

Снова волна мурашек по коже. Она вдруг задохнулась, так это было сладко.

— Жена моя. Хозяйка.

Ей показалось, она ослышалась. А он уже снова был человеком, держал ее на коленях, обнимал за плечи своими большими ладонями. И вглядывался напряженно. В синих глазах жажда.

Смысл дошел не сразу.

— Что ты сказал?

— Жена.

— Но…

У нее в голове не укладывалось. Ведь это Полоз! И она…

— А как же… И почему здесь?

— Ты хотела бы, чтобы это произошло там?

Нет. Вот точно не там. Не на виду у всех. Точно.

Но сразу же пришли и другие мысли.

— А почему ты не сказал сразу?

Ей вспомнились собственные чувства, это ощущение ущербности. Снова стала просачиваться обида. Мужчина вздохнул и как-то странно усмехнулся, покачивая ее на коленях. Потом коснулся кончиками пальцев маленького золотого ужика на ее груди. Она думала, промолчит. Но он все-таки же признался:

— Я хотел, чтобы ты полюбила меня.

То как это было сказано. То глубинное, что за его словами крылось. Годы одиночества, холод, пустота, бремя власти. Надежда. Что-то такое тревожное и жаркое вдруг зажглось в груди в ответ на его слова и смыло разом всю обиду и неуверенность.

Простой вопрос. Могла ли она его любить таким? Да. Хотела ли? Да, хотела.

Оля сама не ожидала, что так сразу для себя решит. Смотрела на него, смотрела. Ну правда, что с того, что он может обернуться змеем или огромным нагом? Он ее мужчина.

Он ведь тоже не ожидал, что его примут сразу. Потому что сначала даже дернулся и застыл, когда она прижалась щекой к его груди. Но целовал так трепетно и сладко, что у нее голова поплыла.